Месяц назад известный на всю страну блогер Кирилл Меньшиков рассказал «ТВ-МИГ» о том, как на протяжении трёх лет борется со страшной болезнью – раком лимфатической системы .
Напомним, в октябре прошлого года Меньшиков женился, и молодая пара ждала пополнения.
И вот 11 мая на свет появился мальчик – Максим, весом 3 килограмма 200 граммов и ростом 51 сантиметр. Наталья Меньшикова вместе с сыном пока находятся в роддоме. Новоиспечённый отец видел сына пока только на фотографии.
– Врачи никак не могли понять, делать ей кесарево или она сама родит. Почти сутки решали, что с ней делать.
– Кирилл, расскажи о твоих ощущениях. Что ты почувствовал, когда узнал, что родился сын?
– Мы сидели с братом, ждали, когда родит жена. У нас была акушерка знакомая, которая роды принимала. Друг семьи. Сразу после родов прислала мне фотографию. Роды у неё проходили идеально по сравнению с остальными. Родила за 10 минут!
На момент нашего предыдущего разговора Кирилл проходил лечение в НИИ Петрова в Санкт-Петербурге. Однако обстоятельства сложились так, что блогер должен был прервать лечение… После второго курса таргетной терапии врачи перестали отвечать на звонки Кирилла.
– В Питере я больше не лечусь по одной простой причине… Я там всем уже надоел – это моё мнение. Когда я прошёл второй курс лечения, у Наташи начались небольшие осложнения. Она легла в больницу на сохранение. Я договорился с врачом, чтобы поехать домой. Меня сначала не отпускали. Я говорю, ну, я хотя бы на вокзал съезжу, билеты посмотрю. У меня по инвалидности бесплатный проезд. Так получилось, что был последний день, когда можно было купить билет. Осталось только одно место на плацкарте. Я уехал.
Парень остался без жизненно важного лечения почти на месяц. Лимфоузлы снова начали увеличиваться. Позже Кирилл узнал, что таргетное лечение можно пройти во Владимире. Но есть нюанс: у местных врачей мало опыта в подобной практике. Оставалось только одно – просить помощи в столице.
– Я не понял только одного момента, почему мне не отвечали. Из-за этого у меня задержка была почти месяц. С этим лекарством задержки очень опасны. Мой организм может его отвергнуть, и больше помогать не будет. Нашёл в Москве клинику Блохина, там меня с распростёртыми объятиями взяли. Слава Богу, на дневной стационар без всяких госпитализаций, потому что это лекарство не требует особого наблюдения и ухода.
Во время третьего курса лечения в Москве Кирилл жил в гостинице на территории самой клиники. Позже крышу над головой блогеру великодушно предложили подписчики. Сейчас наш земляк сдаёт необходимые анализы и снова готовится к отъезду в Москву – на четвёртый курс таргетной терапии. Позади только половина лечения. Впереди ещё три курса.
По словам Кирилла, масса тела очень нестабильна, лимфоузлы увеличены, да вдобавок побочные действия от рака – чесотка. Чтобы взбодриться, он каждый день катается на велосипеде, хоть это даётся ему и нелегко.
Юношу снова зовут принять участие в программе «Прямой эфир».
В голове множество творческих планов и новых проектов.
– Хочу очень снять видео. Первая группа инвалидности считается как бы лежачей. Я, естественно, никак не похож на инвалида. Мне очень хочется снять видео с таким названием: на что способен инвалид первой группы? Я даже думаю, как бы не сняли инвалидность после первого видео…
Ещё хочу снять видео о человеке, у которого 4-я стадия рака гортани. Мы хотим вместе спрыгнуть с парашютом. Сейчас подготовка будет. Хочу показать, что инвалидность – это всё фигня.
Как-то так. В моём репертуаре, в общем. Насчёт лечения – когда закончится, говорить очень сложно. У меня уже три рецидива было, и в принципе нельзя быть никогда уверенным на 100%. Неизвестно, что будет после лечения.
Я очень надеюсь, что смогу развивать свой блог уже нормально. Раньше я не мог им нормально заниматься. У людей, которые меня смотрят, разные интересы. Кто-то смотрит, умру я или не умру. Кто-то смотрит, потому что это его мотивирует, кому-то просто нравится. То есть цели абсолютно разные, идеи разные есть сейчас.
– Например?
– Блог у меня называется «Я смогу». Я буду искать героев, к которым буду ездить, например, к Сергею из Москвы, у которого рак гортани. Как в «Пусть говорят».
У меня будет свой герой, к которому я буду приезжать, рассказывать о его быте. И мы вместе что-то сможем. Несмотря на то, что у него там какая-то проблема, у меня тоже, мы вместе сделаем какую-нибудь крутую штуку. Видео будет о том, что есть человек такой, который вместе со мной что-то смог. Вот так я буду ездить и искать людей.
Я и вся наша редакция поздравляем Кирилла с рождением сына! Малышу – расти здоровым и таким же сильным и добрым, как его отец. А самому Кириллу – полного выздоровления!
Всем привет, меня зовут Кирилл, мне 20 лет. Немного расскажу о себе как о человеке, своих целях, о самом проекте и планах на будущее. Родился во Владимире, в обычной семье, обычным парнем. За последние несколько лет в моей жизни произошло много неприятных моментов. Один из них стал переломным, тот самый момент, в котором я узнал свой диагноз и понял, что тяжело болен. Этот момент заставил меня о многом думать: о жизни, о том, что в ней произошло, о том, что в ней может произойти. Собственно эти раздумья и привели меня к одной идее, цели, мечте. Поговорить обо мне подробно мы всегда успеем. Сейчас я хочу познакомить вас со своим проектом.
Цель: показать, на что способен человек, несмотря на жизненные трудности, показать, что при желании человек может справиться с любой проблемой, какой трудной бы она ни была.
Находясь на лечении, я наблюдал за людьми в больнице. Почти все жалуются на несправедливость судьбы, подсчитывают остаток дней, на боль, на безысходность ситуации. Собственно я хочу показать на своем примере, что не стоит уделять подобным вещам столько внимания, нервов, переживаний, что не стоит опускать руки и стоит попытаться помочь еще и другим назло всему.
В данный момент я уже собрал небольшую команду. Замечательные люди, которые поддержали мою идею и готовы ее реализовывать.
Что же я собрался делать?!
Я и моя команда собрались отправиться в места, где требуется наша помощь.
У нас не будет границ в выборе места. Каждый раз может быть любая точка мира. Когда все будет готово к отправке, мы просто откроем карту и тыкнем пальцем. Далее будем смотреть, что требуется в этом месте.
Первая вылазка планируется на территории нашей необъятной Родины.
По каким причинам?!
Во-первых, мне надо добить свои курсы химии и лучевой терапии, которые ограничивают меня в действиях.
Во-вторых, за время оставшегося лечения привести себя в хорошую физическую форму, ибо болезнь забрала у меня достаточно много веса.
И в-третьих, за это же время окончательно все до конца продумать.
Многие спрашивают, не будет ли все это во вред моему здоровью?
Все мы когда-нибудь умрем, ибо жизнь не вечна. Что я точно знаю, так это то, что умру я не от этой болезни, а все остальное приложится.
О сборе денег на лечение
Меня никогда не волновал мой диагноз, и ничем не мешал, несмотря на все невыносимые процедуры, которые я проходил для лечения. Когда я достиг ремиссии, а через полгода начался рецидив, я просто улыбнулся и посмеялся. Ничем меня это не удивило и не задело. Но спустя какое-то время, рак дал осложнения, к которым я никак готов не был. Лежал я себе дома и пил молочный коктейль, как вдруг начал поперхиваться и кашлять с каждым глоточком. «Аллергия», – подумал я. А на следующий день как раз начинался очередной курс химиотерапии. Позже я понял, что, даже глотая слюни, я поперхиваюсь и кашляю. Я полностью перестал есть и пить, плюс химия давала свои эффекты. Было очень тяжело, спустя несколько дней меня начали обследовать хорошенько. И на одной из диагностик выявили, что у меня свищ, дыра между трахеей и пищеводом. Сначала я подумал, что это очередная ерунда, которая вскоре пройдет. Но не тут-то было, сказали, что нужна операция, чтобы питаться, нужно было дренировать в живот трубку, куда пища бы поступала с помощью шприца. Меня это тоже не удивило и не заставило дрогнуть, подумал, что очередная трудность, которую я переживу. Но когда мне сказали, что это навсегда, я потерял разум, ведь для меня самое ценное в жизни – это есть, а вернее жрать все и везде. Еда для меня нечто святое. А тут мне сообщают, что я никогда не смогу сам есть и пить, и даже слюни всю жизнь придется схаркивать. В этот момент я понял, что мне нужно искать место, где мне скажут, что это неправда и выход есть. Спустя какое-то время, поиски разных клиник в разных странах в Интернете, я понял, что это микрохирургия, которая в нашей стране мало прогрессивна. Проконсультировавшись, я выяснил, что мне предстоит долгое и тяжелое лечение, которое стоит много денег, а именно ни один и ни два миллиона рублей, а гораздо больше. В панике, долго думая, я решил обратиться к своим подписчикам в видеобращении со своим недугом о помощи. Я не знал, что, как и где. Все, что я знал, что это чрезвычайно дорого. В итоге я открыл сборы, в которых активно приняли участие подписчики, они создали листовки и прочее, и сували их везде, где только можно. Тут-то я и осознал, какую ошибку допустил. Я никогда не думал, что в мире существуют такие злобные люди, которых я бы на месте застрелил. Как меня только не называли потом: и мошенником, и маменьким сынком, который побирается, и прочее. Уверяли, что все это ерунда, которая спокойно лечится даже дома. Все ведь у нас великими врачами стали и все знают. Про трубку в моем животе вообще говорили, что это мочевой катетер, и я очень активно всех обманываю. Спустя примерно месяц я прекратил сборы. Лучше уж сдохнуть, чем видеть такое от людей, подумал я. Несмотря на это, они продолжили добиваться того, чтобы настроить всех против меня, показав какое я ничтожество и прочее. Вскоре они добились того, что мою публичную страницу заблокировали за «Подозрительные сборы». Это был предел того, что могли выдержать мои нервы. Ведь я, грубо говоря, потерял все плоды своего труда, который делал на протяжении года. Будто оторвали частичку меня. Люди просто напросто забыли, что у меня не какая-то группа сборов, а проект, публичная страница с важной информацией. Но никто не слушал, в итоге я создал новую. А вернее не я, а одна из подписчиц. Так как я был не в состоянии по здоровью даже сидеть в Интернете, все делали за меня. Со временем привели новую группу в порядок, но через какое-то время, подписчица, создавшая группу просто напросто перешла на сторону людей, которые меня клеветали, как могли. Она удалила всю информацию в группе и написала один единственный пост о том, какой я плохой и мошенник. На этот раз я уже отнесся на «пофиг», мне уже было все равно, так как я уже 100500 раз пожалел о том, что начинал какие-то сборы и прочее. Со временем, подписчики по голосованиям предложили мне клинику в России, со своими отзывами и так далее. Не долго думая, я решил довериться матушке России и лечиться здесь, а не заграницей. Провел я там аж полгода, не выписываясь. И все это время на меня клеветали по-прежнему как могли. Какие гадости я только не читал, из-за которых хотелось просто покончить с собой. В итоге я взял себя в руки и просто грубо посылал таких людей, что естественно накаляло обстановку, но я поступал так, как считал нужным. За полгода я пережил несколько разных операций, трубки, наверное, из меня торчали уже везде, где только можно. Похоронить меня пытались уже раза три, говорили, что могут только удалить пищевод и разобщить тем самым просвет. А это значит, что я никогда не смог бы разговаривать, и по-прежнему питался бы через трубочку. Но зато я бы выжил. Самое ужасное, что было, – это две недели в реанимации. Я бы никому и никогда такого бы не пожелал. Ты просто лежишь в четырех стенах полностью без одежды присоединенный к аппаратам разным и смотришь в потолок. Это было невыносимо, я уже несколько раз был готов просто встать, оторвать все трубки и приборы, которые ко мне присоединили, и уйти в свое отделение сам. День за днем мне говорили, что, возможно, завтра переведут в отделение, но каждый раз случалось что-то плохое, из-за чего я не выжил бы в отделении. Поэтому лежал в реанимации все время. Одно дело, когда ты спишь все это время, другое – когда ты не можешь спать из-за разных осложнений и 24 часа просто с открытыми глазами смотришь в потолок. Нельзя даже на бок повернуться. Со временем настал тот час, когда провели самую главную операцию и отсекли мне шесть колец трахеи, соединив концы друг с другом. Шансов было мало, но я выжил, и не просто выжил, а теперь я без единых трубок, сам ем и пью. Это было как во сне. Когда я наконец-то приехал домой, я незамедлительно возобновил свои поездки и отправился в Казань. Но тут снова началось, клевета и прочее. «Кирилл выписался и начал развлекаться и отдыхать, а говорил, что будет ездить к деткам в детдома и центры онкологии». Это было возмутительно, так писали, потому что я не писал о том, что делаю в Казани. В итоге, я просто сфотографировался на фоне детской онкогематологии с «Факом» в камеру и отправил этим «доброжелателям» со словами, что я не обязан отчитываться о каждом, кого глажу по головке. Я это делаю не для показухи, я писал, снимал и выкладывал достаточно, чтобы видеть, что я делаю. Если бы я писал и выкладывал о каждом своем «добром» поступке, это было бы еще смешнее, чем читать о том, что я мошенник, хам и вор. И еще всякие разные гадости. Несмотря на все свои разочарования в этом мире, я продолжаю делать то, что делаю. Продолжаю общаться с людьми, которые хотят моего совета или просто разговора. Делал, делаю и буду делать. На зло всем гадам, которым я не угодил чем-то.
Рак отступил
18.10.2016Вместе гулять по парку и строить планы на будущее. Полгода назад Кирилл Меньшиков и его невеста Наталья Тюльпанова могли только мечтать об этой простой радости. Раковое заболевание Кирилла - лимфома Ходжкина не сдавало позиций, несмотря на курсы химиотерапии и несколько операций. О том, что не сдаётся и продолжает верить молодой человек рассказывал в блоге. Словами поддержки и средствами через социальные сети помогали сотни знакомых и незнакомых людей. Решающую роль в лечении сыграло экспериментальное лекарство, которое на одном из ток-шоу передали Кириллу родственники певицы Жанны Фриске.
Кирилл Меньшиков: "Меня предупредили заранее, что я первый, на ком оно будет испытываться в нашей клинике, как оно себя поведёт неизвестно. Провели первый курс: ни единого побочного эффекта вообще не было, лимфоузлы ушли после первого курса, после второго курса исчезли все симптомы."
Кирилл Меньшиков: "Просыпаюсь я, открываю глаза, врач передо мной стоит, у меня сразу улыбка, он тоже вроде улыбается. А я молчу по привычке, на него смотрю. Он говорит: "Да, Кирилл, теперь тебе придётся так походить, пришитый к подбородку я был, чтобы весь труд не пропал даром." Я потрогал тут всё и говорю: "Что это у меня там за гитара?". А потом понял, ни фига себе! Я говорю!"
Сейчас болезнь отступила. Но для профилактики необходимо ещё минимум четыре курса лечения. Препарат Кирилл теперь ждёт из Америки. Предоставить его обещали бесплатно, потому что лечение парня - своеобразный медицинский эксперимент. После выписки из больницы Кирилл сделал предложение своей любимой девушке Наталье. Они встречаются уже несколько лет. Познакомились случайно, ещё до болезни и периодически обменивались сообщениями.
Наталья Тюльпанова, невеста Кирилла: "Ему задаёшь вопрос, а он тебе отвечает совершенно, какой-то такой фразой, которую ты не ожидаешь и мне было интереснее и интереснее узнавать о нём больше и больше. Я была уверена в нём, потому что это Кирилл. Я знала, что у него всё получится. Просто ждала его."
Свадьба у пары через две недели. Отметить решили как положено с белым платьем и выкупом. Пригласили родных и друзей. Кирилл признаётся, что впереди ещё много планов. Он продолжает общаться с пациентами онкоцентров, воспитанниками детских домов по всей России. Недавно побывал в Казани и Нижнем Новгороде. Там для парня устроили флешмоб. По словам Кирилла, ему пишут тысячи сообщений. Многие с просьбой о помощи. Прочитать и ответить на всё физически невозможно. Кирилл мечтает развить свой проект. В блоге он будет рассказывать истории обратившихся к нему людей в необычном ключе.
Кирилл Меньшиков: "Мы вместе снимаем его быт, то есть я снимаю о нём, и вместе мы делаем что-нибудь, на что он никогда бы не решился. Например, мы вместе прыгаем с парашютом, и кричим: "смогу!".
© Меньшиков Кирилл
© ООО «Издательство АСТ»
* * *
Посвящаю книгу всему миру, чтобы никому не было обидно
Вместо предисловия
Всем привет, меня зовут Кирилл, мне 20 лет. Немного расскажу о себе как о человеке, своих целях, о самом проекте и планах на будущее. Родился во Владимире, в обычной семье, обычным парнем. За последние несколько лет в моей жизни произошло много неприятных моментов. Один из них стал переломным, тот самый момент, в котором я узнал свой диагноз и понял, что тяжело болен. Этот момент заставил меня о многом думать: о жизни, о том, что в ней произошло, о том, что в ней может произойти. Собственно эти раздумья и привели меня к одной идее, цели, мечте. Поговорить обо мне подробно мы всегда успеем. Сейчас я хочу познакомить вас со своим проектом.
Цель: показать, на что способен человек, несмотря на жизненные трудности, показать, что при желании человек может справиться с любой проблемой, какой трудной бы она ни была.
Находясь на лечении, я наблюдал за людьми в больнице. Почти все жалуются на несправедливость судьбы, подсчитывают остаток дней, на боль, на безысходность ситуации. Собственно я хочу показать на своем примере, что не стоит уделять подобным вещам столько внимания, нервов, переживаний, что не стоит опускать руки и стоит попытаться помочь еще и другим назло всему.
В данный момент я уже собрал небольшую команду. Замечательные люди, которые поддержали мою идею и готовы ее реализовывать.
Что же я собрался делать?!
Я и моя команда собрались отправиться в места, где требуется наша помощь.
У нас не будет границ в выборе места. Каждый раз может быть любая точка мира. Когда все будет готово к отправке, мы просто откроем карту и тыкнем пальцем. Далее будем смотреть, что требуется в этом месте.
Первая вылазка планируется на территории нашей необъятной Родины.
По каким причинам?!
Во-первых, мне надо добить свои курсы химии и лучевой терапии, которые ограничивают меня в действиях.
Во-вторых, за время оставшегося лечения привести себя в хорошую физическую форму, ибо болезнь забрала у меня достаточно много веса.
И в-третьих, за это же время окончательно все до конца продумать.
Многие спрашивают, не будет ли все это во вред моему здоровью?
Все мы когда-нибудь умрем, ибо жизнь не вечна. Что я точно знаю, так это то, что умру я не от этой болезни, а все остальное приложится.
О сборе денег на лечение
Меня никогда не волновал мой диагноз, и ничем не мешал, несмотря на все невыносимые процедуры, которые я проходил для лечения. Когда я достиг ремиссии, а через полгода начался рецидив, я просто улыбнулся и посмеялся.
Ничем меня это не удивило и не задело. Но спустя какое-то время, рак дал осложнения, к которым я никак готов не был. Лежал я себе дома и пил молочный коктейль, как вдруг начал поперхиваться и кашлять с каждым глоточком. «Аллергия», – подумал я. А на следующий день как раз начинался очередной курс химиотерапии. Позже я понял, что, даже глотая слюни, я поперхиваюсь и кашляю. Я полностью перестал есть и пить, плюс химия давала свои эффекты. Было очень тяжело, спустя несколько дней меня начали обследовать хорошенько. И на одной из диагностик выявили, что у меня свищ, дыра между трахеей и пищеводом. Сначала я подумал, что это очередная ерунда, которая вскоре пройдет. Но не тут-то было, сказали, что нужна операция, чтобы питаться, нужно было дренировать в живот трубку, куда пища бы поступала с помощью шприца. Меня это тоже не удивило и не заставило дрогнуть, подумал, что очередная трудность, которую я переживу. Но когда мне сказали, что это навсегда, я потерял разум, ведь для меня самое ценное в жизни – это есть, а вернее жрать все и везде. Еда для меня нечто святое. А тут мне сообщают, что я никогда не смогу сам есть и пить, и даже слюни всю жизнь придется схаркивать. В этот момент я понял, что мне нужно искать место, где мне скажут, что это неправда и выход есть. Спустя какое-то время, поиски разных клиник в разных странах в Интернете, я понял, что это микрохирургия, которая в нашей стране мало прогрессивна. Проконсультировавшись, я выяснил, что мне предстоит долгое и тяжелое лечение, которое стоит много денег, а именно ни один и ни два миллиона рублей, а гораздо больше. В панике, долго думая, я решил обратиться к своим подписчикам в видеобращении со своим недугом о помощи. Я не знал, что, как и где. Все, что я знал, что это чрезвычайно дорого. В итоге я открыл сборы, в которых активно приняли участие подписчики, они создали листовки и прочее, и сували их везде, где только можно. Тут-то я и осознал, какую ошибку допустил. Я никогда не думал, что в мире существуют такие злобные люди, которых я бы на месте застрелил. Как меня только не называли потом: и мошенником, и маменьким сынком, который побирается, и прочее. Уверяли, что все это ерунда, которая спокойно лечится даже дома. Все ведь у нас великими врачами стали и все знают. Про трубку в моем животе вообще говорили, что это мочевой катетер, и я очень активно всех обманываю. Спустя примерно месяц я прекратил сборы. Лучше уж сдохнуть, чем видеть такое от людей, подумал я. Несмотря на это, они продолжили добиваться того, чтобы настроить всех против меня, показав какое я ничтожество и прочее. Вскоре они добились того, что мою публичную страницу заблокировали за «Подозрительные сборы». Это был предел того, что могли выдержать мои нервы. Ведь я, грубо говоря, потерял все плоды своего труда, который делал на протяжении года. Будто оторвали частичку меня. Люди просто напросто забыли, что у меня не какая-то группа сборов, а проект, публичная страница с важной информацией. Но никто не слушал, в итоге я создал новую. А вернее не я, а одна из подписчиц. Так как я был не в состоянии по здоровью даже сидеть в Интернете, все делали за меня. Со временем привели новую группу в порядок, но через какое-то время, подписчица, создавшая группу просто напросто перешла на сторону людей, которые меня клеветали, как могли. Она удалила всю информацию в группе и написала один единственный пост о том, какой я плохой и мошенник. На этот раз я уже отнесся на «пофиг», мне уже было все равно, так как я уже 100500 раз пожалел о том, что начинал какие-то сборы и прочее. Со временем, подписчики по голосованиям предложили мне клинику в России, со своими отзывами и так далее. Не долго думая, я решил довериться матушке России и лечиться здесь, а не заграницей. Провел я там аж полгода, не выписываясь. И все это время на меня клеветали по-прежнему как могли. Какие гадости я только не читал, из-за которых хотелось просто покончить с собой. В итоге я взял себя в руки и просто грубо посылал таких людей, что естественно накаляло обстановку, но я поступал так, как считал нужным. За полгода я пережил несколько разных операций, трубки, наверное, из меня торчали уже везде, где только можно. Похоронить меня пытались уже раза три, говорили, что могут только удалить пищевод и разобщить тем самым просвет. А это значит, что я никогда не смог бы разговаривать, и по-прежнему питался бы через трубочку. Но зато я бы выжил. Самое ужасное, что было, – это две недели в реанимации. Я бы никому и никогда такого бы не пожелал. Ты просто лежишь в четырех стенах полностью без одежды присоединенный к аппаратам разным и смотришь в потолок. Это было невыносимо, я уже несколько раз был готов просто встать, оторвать все трубки и приборы, которые ко мне присоединили, и уйти в свое отделение сам. День за днем мне говорили, что, возможно, завтра переведут в отделение, но каждый раз случалось что-то плохое, из-за чего я не выжил бы в отделении. Поэтому лежал в реанимации все время. Одно дело, когда ты спишь все это время, другое – когда ты не можешь спать из-за разных осложнений и 24 часа просто с открытыми глазами смотришь в потолок. Нельзя даже на бок повернуться. Со временем настал тот час, когда провели самую главную операцию и отсекли мне шесть колец трахеи, соединив концы друг с другом. Шансов было мало, но я выжил, и не просто выжил, а теперь я без единых трубок, сам ем и пью. Это было как во сне. Когда я наконец-то приехал домой, я незамедлительно возобновил свои поездки и отправился в Казань. Но тут снова началось, клевета и прочее. «Кирилл выписался и начал развлекаться и отдыхать, а говорил, что будет ездить к деткам в детдома и центры онкологии». Это было возмутительно, так писали, потому что я не писал о том, что делаю в Казани. В итоге, я просто сфотографировался на фоне детской онкогематологии с «Факом» в камеру и отправил этим «доброжелателям» со словами, что я не обязан отчитываться о каждом, кого глажу по головке. Я это делаю не для показухи, я писал, снимал и выкладывал достаточно, чтобы видеть, что я делаю. Если бы я писал и выкладывал о каждом своем «добром» поступке, это было бы еще смешнее, чем читать о том, что я мошенник, хам и вор. И еще всякие разные гадости. Несмотря на все свои разочарования в этом мире, я продолжаю делать то, что делаю. Продолжаю общаться с людьми, которые хотят моего совета или просто разговора. Делал, делаю и буду делать. На зло всем гадам, которым я не угодил чем-то.
Часть первая. До диагноза
Воспоминания о владимирском детстве
Все детство я провел во Владимире, и у меня осталось немало хороших, светлых воспоминаний. Почему-то часто вспоминаю первый раз, когда я вышел на улицу с родителями, я тогда еще совсем маленьким был. Познакомился со своим первым другом, я помню, он меня пригласил на арбуз, потом еще один был, его уже я к себе пригласил, и потом еще некоторое время путал их. Мал еще был. Детство шло, у нас была своя дворовая компания, где, как-то так получилось, я был душой, заводилой: куда я – туда и все, за мной. Так было всегда. Конечно, мы массу времени проводили на свежем воздухе, прыгали по гаражам, бегали по гостям, и не было еще никаких планшетов и видеоигр – самое настоящее детство.
Почти нигде за пределами родного города я не бывал, только однажды съездил с отцом в Москву в командировку на служебном автобусе. Я еще в садике тогда был, но запомнил эту поездку очень хорошо. Да и из садика отец иногда забирал меня на служебном транспорте, на этом огромном грузовике. Сажал меня к себе на колени, давал водить даже.
Папа у меня часто бывал в отъезде. Почти вся семья ведь пошла по военной линии, вот и он то и дело отправлялся на службу по контракту. Был в Чечне, в других зонах боевых действий. Где-то нужно было охранять какие-то объекты, где-то участвовать в операциях. Все это длилось до тех пор, пока не были убиты два самых близких его товарища, с которыми он всегда шагал рука об руку. Он приехал, а ведь у нас всегда был праздник, когда он возвращался, мы всегда отправлялись куда-нибудь посидеть все вместе, а на сей раз все было совсем не так, и все были в слезах. В общем, после этого он и оставил контрактную службу, мама убедила его в этом, ну а в дальнейшем я не особенно об этом расспрашивал.
В семье я был единственным ребенком, но очень дружил с двоюродным братом и провел с ним все детство. Мы с ним были настолько близки, что, например, если я болел и меня нужно было уговорить принять лекарство, то мне дробили таблетку в ложке с сахаром, а потом уговаривали, мол, сейчас выпьешь, а потом поедем в гости к брату. После этого я, как правило, соглашался.
* * *
В детстве много у нас было выдумок забавных. Мы вечно собирались дружной толпой, а потом придумывали, чем займемся. Я частенько всех агитировал на всякие шалости. Нам, помню, было лет по двенадцать, а были еще у нас дворовые пацаны лет пятнадцати-шестнадцати. Мы их боялись, а они нас шугали. Эти парни у какого-то деда прикупили старый «Запорожец» рублей за пятьсот, и все в нем ковырялись и сидели, это была их машина. Все делали в ней что-то.
А мы всегда пытались им насолить. Как-то раз гуляем мы по двору, и тут я вижу этот самый «Запорожец», а он пустой, и никого нет около него. Я и говорю своим товарищам по дворовым играм: а давайте мы посидим немного в этом автомобиле? Недолго думая, они согласились. И вот, мы сидим в машине, видим, там откуда-то из-под приборной панели провода торчат. И тут я предлагаю подсоединить проводки по очереди, совсем как в фильмах показывают. Мы давай заниматься этим по очереди.
Когда очередь вновь дошла до меня, я решил попробовать эту манипуляцию несколько раз. И вдруг машина завелась и покатилась! Ох и перепугались мы! Паника, слезы, выскочили, бросились врассыпную, убежали далеко-далеко. Каких только картин не рисовала нам фантазия! Машина врезалась в дом, дом снесло, машина вдребезги… Через полчаса все-таки решили вернуться. Смотрим – машина так и стоит, только чуть-чуть сдвинулась, и никакой катастрофы, в общем, не наблюдается. А тут и ребята эти подоспели, хозяева машины. Закончили чаепитие у кого-то из них дома, спускаются во двор, а тут «Запорожец» не на месте стоит, сдвинулся немного вперед, да еще и мы около него крутимся, а машина-то открыта. Мы снова в панику и в слезы: ох и достанется же нам сейчас. В общем, мы кинулись в магазинчик, что был неподалеку, все-таки там взрослые работают, и явно же нас не тронут при них. Продавщицы нас и спасли от погони: когда разъяренные старшие прибежали за нами, сказали им: «Да это же дети, отстаньте вы от них!» – «Эти дети «Запорожец» только что угнали!» – возмущались те в ответ. Вот такая репутация у меня была.
Потом они нам отомстили, кстати. Подкараулили нас как-то во дворе и облили водой, было обидно. С тех пор прошло месяца два, машину эту они перегнали поближе к моему дому, и, спускаясь однажды во двор, мы снова увидели хорошо знакомый нам «Запорожец». На сей раз он был предусмотрительно заперт, но мы все-таки влезли туда через маленькое треугольное боковое окошко – все-таки, нам всем было примерно двенадцать лет, и наши тогдашние габариты еще позволяли нам это. Сидим в машине, веселимся, вещи там были разные интересные, например, переносные колоночки на проводах, приборная панель опять же, а хозяева машины снова где-то пили чай.
Мы сидим-сидим, смотрим-смотрим, а они вдруг выходят из подъезда и видят, что мы сидим в их машине. Неслыханная наглость! Возмущению их не было предела, мы кое-как вылезли через это крошечное окошко из машины, скорее мчимся в мой подъезд, закрываем за собой дверь. Спрятались на втором этаже за какими-то ящиками, сидим там тихонько, сначала не издавали ни звука, а потом начали потешаться, что-то выкрикивать: «Эй, где вы, мы здесь!»
Через полчаса на этаже кто-то появился. Прибежал почти туда, где мы сидели, ходил не меньше минуты, а то и больше, потом вышел, спустился, закрыл дверь. Мы перепугались так, что еще час сидели тихо. Так нас и не поймали за это!
Много было веселых историй в детстве во дворе. А пацаны те, хозяева «Запорожца»… Один вот, например, за убийство сидит, будучи пьяным, пырнул друга ножом за то, что тот денег ему одолжить отказался, а остальные – кто куда, кто живет, кто уехал давно из города.
* * *
О школьных годах вспоминаю не очень много. Класс у нас был, мягко говоря… нет, не то чтобы дегенераты, конечно, но относились мы друг к другу так себе. Все клички друг другу давали. У меня, например, была кличка «мешок». Ну, от фамилии Меньшиков, по всей видимости. И более сплоченным коллективом, то есть тем, что называется «класс», мы стали уже под конец обучения, когда пришла пора прощаться.
За всю свою школьную жизнь я ни разу не прогуливал уроков, хотя и не было каких-то конкретных предметов, к которым я питал бы жгучий интерес. Но пропускать занятия все равно не хотелось. Правда, прогульщиков в моем классе и без меня хватало. Несмотря на нормальную посещаемость, учился я не то чтобы очень прилежно. Как-то, помню, была одна четверть, за которую у меня были тройки по всем предметам, и лишь по физкультуре стояла четверка.
В общем, школу я любил не особенно, но это никак не отражалось на моем интересе к некоторым предметам. Например, к истории, причем были отдельные темы, которые я изучал особенно глубоко. Например, было интересно изучить историю моей фамилии, она очень старинная, и я знаю ее назубок, и оценки за такие темы у меня всегда были хорошие. Думаю, это знакомо многим: когда есть интерес, все получается очень хорошо. Важен стимул.
Армейские будни
Я всегда хотел идти по военной линии. У нас в семье это потомственная профессия: папа – пограничник, дед – подполковник ФСБ. Военное дело всегда увлекало меня. После девятого класса я решил получить среднее образование, потом идти в армию, а уже после поступить в институт. Словом, я оказался в одном из владимирских колледжей на техническом факультете. Там я проучился три курса, после чего все-таки оказался в армии.
Мне исполнилось восемнадцать, призыв уже заканчивался, но, видимо, в военкомате был недобор, а потому к потенциальным призывникам, которые уже достигли совершеннолетия, просто приезжали домой, без разницы, учатся они или нет. Позвонили и в мою дверь: мол, надо срочно подписать какие-то бумаги, чтобы потом без проблем попасть на медкомиссию, пятое, десятое… В общем, подписал я одну бумагу, другую. Смотрю, а на меня уже форму примеряют. Думаю: да, что-то не то. Позвонил отцу, рассказал, а он мне: «Ты что подписывал-то?!» Я отвечаю: «Ну, военник, еще кое-что». «Ну, поздравляю, – говорит, – теперь ты служишь».
Казалось того, что все наперекосяк. Мы ведь с двоюродным братом собирались после колледжа вместе в армию идти, в одну часть хотели попасть, в одну роту, а тут… Про все совместные планы пришлось забыть. Брат пошел служить уже тогда, когда я вернулся. Ну а меня направили в Нижний Новгород. Там, в армии, и начались первые проблемы со здоровьем. Держалась постоянная температура – не очень высокая, 37–37,2. Но там с этим строго: три раза в день термометрия, а если что – лазарет. А в армии не любят больных, ведь как это – другие работают, а ты лежишь в больничке, лечишься?
Это уже потом мне сказали, что, раз еще там у меня появились эти симптомы, значит, уже тогда онкология у меня была. Но я не придавал этому значения и выкручивался, как мог. Да и кто в армии будет думать об онкологии? Там совсем другим болели. Пневмонией, например, были даже случаи, что ребята умирали от этого. Правда, воспаление легких у многих было: все же условия не самые легкие, особенно когда зима на дворе. За нашим здоровьем вроде как следили, но постольку-поскольку. Например, ставили в помещениях тарелки с нарезанным луком, чтобы микробов убивать. В столовых мы ели чеснок. Но лазарета старались избегать: если ты лежишь там, ты вроде как плохой.
На носу была присяга, родные обещали приехать ко мне, а у меня на градуснике почти сорок. Все-таки за три дня сбил температуру, выписали меня, а потом я старался не замечать общее недомогание и повышенную температуру.
Телеметрия, как я уже говорил, была трижды в день, и рано или поздно я попадался со своей повышенной температурой, как я ни старался ее спрятать. А болезнь началась у меня сразу же, как я оказался в армии. Вообще, надо заметить, в первый месяц у многих в нашей роте скакала температура – тридцать восемь, тридцать девять, до сорока даже. Нам объясняли, что это все из-за смены обстановки, из-за нагрузок. Естественно, зима была адовая, а на нас всегда была куча одежды. Вообразите: две пижамы, потом штаны с рубашкой, потом ватник или куртка – целый комплект одежды. В зависимости от погоды, комплекты менялись: «единичка», «двойка», «тройка», «четверка» и «пятерка». Это армейские такие словечки. Допустим, нам говорят: рота собирается по «пятерке» на линейке, и все понимают, как именно нужно одеться. А если что-то не так, если кто-то провинился, то наказывают ведь всю роту, вот ты и стоишь, весь одетый, и полчаса, и час, а потом, пропотевшего, выгоняют тебя на мороз. Немудрено, что многих лихорадило от таких перепадов температуры.
Однажды, помню, я продержался с температурой под 40 целый день, прятал как мог. Все-таки коллектив сплоченный был, не любил я отправляться в лазарет, отлынивать. Первый месяц, правда, ничем толковым мы не занимались, только ели да снег чистили, это уже потом, когда я в роту попал, мы начали работать по полной программе, и было нелегко, тем паче, в моей части увольнительных не было практически. Только один раз, сразу после присяги, отпустили нас на сутки, помню. Рота наша была показная, элитная, если можно так выразиться. Если какие проверки грядут – все к нам. Еще одна была похожая рота у нас, снайперская, говорят, что там все также было жестко, но я не знаю, какие именно законы у них там царили.
Можно с разных сторон посмотреть: может, мне повезло, что такие условия были, а может, и не повезло. Да ведь и служить-то полноценно почти не получалось из-за температуры. Да, не такой была служба, которую я себе представлял.
Кстати, брат мой, с которым мы так хотели служить вместе, но не срослось, мог бывать в увольнительных каждые два месяца. В каждой части свои порядки, у нас вот такой халявы не было.
Никаких телефонов новобранцам не разрешается, все забирают сразу же. Выдают только по воскресеньям на пару часиков. Встречи с родственниками длятся не дольше: разве только на контрольно-пропускном пункте посидеть, поболтать. Все было строго, никаких увольнительных. Как-то кое у кого получалось прятать телефоны. Я по своей глупости подумал: раз прячут трубки, значит, можно, наверное, спрятать и планшет! Так что, когда ко мне приехали в первый раз на встречу родители, я попросил их привезти мне этот гаджет.
Кирилл, столкнувшийся с онкозаболеванием в совсем юном возрасте (чуть за двадцать), с улыбкой рассказывал обо всех своих больничных злоключениях, о том, как создал видеоблог в поддержку людей, в чьей жизни возникли трудные обстоятельства, и о том, как он помогает детям из детских домов. Его позиция показалась мне убедительной и заслуживающей уважения. Однако спустя пару месяцев после этого я увидела его по телевизору бледного, худого, лысого от химиотерапии. Он говорил, что произошел рецидив заболевания и что его состояние с каждым днем ухудшается...
Сегодня имя Кирилла Меньшикова снова мелькает в прессе и на телевидении. Он делится со всеми историей своего выздоровления и продолжает настаивать на том, что рака нет.
16 миллионов за операцию
Когда примерно полгода назад я увидела тебя в «Прямом эфире», то не сразу узнала. Ты был больше похож на инопланетянина, чем на молодого мужчину. Чем было вызвано такое стремительное ухудшение состояния твоего здоровья?
Был очень сильный рецидив. Первый курс «химии» поспособствовал распаду опухоли, и все ее содержимое «взорвалось» и пошло гулять по организму. Кроме того, образовалась «дырка», соединяющая трахею и пищевод.
- И ты понял, что рак есть?
Нет, я был непоколебим в своих убеждениях, но честно могу сказать, что испугался и даже запаниковал. Врачи сказали мне, что эта хрень останется навсегда. А я люблю покушать, и перспектива не есть, не пить и сплевывать слюни в стаканчик до конца своих дней совсем мне не улыбалась. Я стал суетиться — узнавал, что со всем этим можно сделать. Все врачи говорили в один голос, что в России мне не помогут. Они пожимали плечами: «Может быть, где-то там... У нас микрохирургия не идет». Я стал обращаться к своим подписчикам. И они нашли врача в Израиле, который согласился прооперировать меня. Все хорошо, только стоимость такой операции составляла 16 миллионов рублей. Сама понимаешь, что это — нереально большая сумма.
«Просто я борюсь»
- Получается какой-то замкнутый круг.
Абсолютно. Без операции я не мог делать «химию», а без «химии» часики тикали, и моя жизнь... ну, ты понимаешь. Ситуация была более чем серьезная. Мое тогдашнее состояние не описать словами. Из-за «дырки» в желудок попадал лишний воздух, поэтому при малейшем неправильном движении все содержимое желудка выходило наружу. Во время рвоты, которая была фактически постоянной, часть пищи попадала в легкое. От этого возникла аспирационная пневмония, при которой противопоказаны операции — снова замкнутый круг.
- Ты объявил сбор денег?
В течение месяца мне удалось собрать 1,5 миллиона. Огромная сумма, но это все-таки не 16 миллионов. Ухудшение физического состояния усугублял тот факт, что каждый второй пытался выставить меня мошенником и обманщиком. Так, например, когда я выложил видео с трубкой в горле, люди писали: «Кого ты собираешься обмануть? Это мочевой катетер!». В комментариях — один негатив и упреки. Короче, я не выдержал — психанул и прекратил сбор денег. Думаю: «Луче сдохну, чем буду унижаться».
Рецидив болезни привел к появлению новых симптомов. У меня появилась сильная потливость: стоило мне прилечь — вся постель была мокрая. Также возникла аллергическая реакция в виде ужасной чесотки — до кровавых корок. В таком состоянии меня нашли корреспонденты «Прямого эфира».
- После передачи тебя госпитализировали?
Да. После эфира мной заинтересовался Минздрав, и меня отправили по квоте в Питер, в единственную в России клинику при научно-исследовательском институте, в которой как раз занимаются такими редкими случаями. Тогда началась новая «атака» — мне писали: «Чем ты лучше других? Из-за тебя, возможно, какой-нибудь ребенок останется без лечения!». И я сам задумался над этим вопросом и пришел к выводу, что я не лучше, просто я борюсь и не опускаю руки.
Подарок сестры Жанны Фриске
- Тебе сразу сделали операцию?
После того, как меня положили, на консилиуме было принято решение закрыть свищ скобами. Но буквально через неделю после операции из-за сильного кашля от пневмонии у меня «выкашлялась железка». Спустя еще какое-то время врачи приняли решение удалить трахею. Это позволяло перейти к лечению опухоли, но мне опять светила нерадужная перспектива всю оставшуюся жизнь питаться через трубочку. Я отказался. Тогда врачи поставили временную трубку — трахеостому, чтобы через нее выходили рвотные массы. С этой трубкой я проходил три месяца. Разговаривать было нельзя, но главное, что пневмония затихла и можно было перейти непосредственно к лечению.
Я был участником эксперимента — первым в этой клинике, на ком испытывали лекарство, альтернативное химиотерапии. Его мне отдала сестра Жанны Фриске. Врачи предупреждали, что последствия, скажем так, непрозрачны.
Все лекарство — маленькая ампула, которую вводят в физраствор. И после двадцатиминутной капельницы ты свободен. В отличие от «химии», никаких побочных эффектов.
После первого же курса у меня прошла потливость и чесотка, ушли лимфоузлы. Потом был второй курс. Непривычным явилось то, что у меня не лезли волосы. Третий и четвертый курс закрепили результат, и мне поставили ремиссию.
Когда я ехал в Питер, думал, что пробуду там пару недель, но провел в клинике полгода, за которые пережил порядка 20 операций. Причем все они, что называется, без гарантии. Я каждый раз подписывал документы о том, что не буду иметь претензий в случае, если что-то пойдет не так.
Нужны еще 4 курса
- То, что теперь рака действительно нет, это победа врачей или твоя?
Общая. Я очень благодарен своему врачу Евгению Левченко. Но и я пережил и вытерпел достаточно. Зато теперь я точно знаю, что такое счастье. Счастье — это говорить, дышать, есть манную кашу (это мое любимое блюдо), целоваться, когда не мешает пластиковая трубка, просто жить.
С врачом Евгением Левченко Фото: из личного архива К.Меньшикова
- Но, как я знаю, тебя не покидало чувство юмора и в самые трудные минуты.
Каждую манипуляцию я использовал как повод снять новое видео. Единственным «черным» эпизодом стали две недели в реанимации. Никому не пожелаю такого.
- Кирилл, сегодня ты полностью здоров или остаешься под наблюдением врачей?
Я полностью здоров, но для закрепления результата мне нужно еще минимум 4 курса того же лекарства. Сейчас я надеюсь, что его производили из США примут по мне положительное решение и я продолжу лечение. В противном случае мне придется искать его самостоятельно в тех странах, где оно продается. Например, в Израиле. Там одна капсула стоит 3000 долларов. Подвох в том, что дозировка — на вес. То есть если раньше, при весе 48 килограммов, мне хватало 1 капсулы на курс, то сейчас, когда мой вес 73, нужно уже две капсулы и, соответственно, 6000 долларов.
Раз мы заговорили про деньги, хотелось бы поблагодарить всех, кто перечислял мне средства. Лечение мое было бесплатным, но очень дорого обошлись сопутствующие расходы. Я и сам зарабатывал. Про меня написали книгу — и я получил процент. Также я получал деньги за съемки в передачах, неплохие деньги приносил ютуб. Но килограммы салфеток и «космонавтское» питание из трубочки — это удовольствия не из дешевых.
Предложение в видеоформате
- В свои двадцать с небольшим лет ты прошел страшное испытание. Что помогало тебе удержаться на ногах?
Многие спрашивают: ты веришь в Бога? Стал верить больше или меньше? Я всегда отвечаю: я верю в людей, в тех, кто меня поддерживает. Конечно, самую большую поддержку мне оказала моя девушка, а теперь уже жена — Наташа. Она проживала все испытания вместе со мной. Когда мне стало очень плохо и я рассматривал все сценарии, вплоть до самого печального, стал задумываться о том, как ее «сбагрить», чтобы она со мной не мучилась. Но она, похоже, «прочитала» мои планы и сказала, чтобы я даже не думал — она от меня никуда никогда не уйдет. Мы оба верили в хэппиэнд и договорились, что если будет так, как мы загадали, то поженимся.
Когда я вернулся во Владимир, мы подали заявление. Сначала не хотели никому говорить, но Наташа не удержалась. А когда узнали родственники-друзья, они потребовали настоящей свадьбы. Тогда мы решили организовывать все не по-скромному, а «как у людей». Единственное, что было нетрадиционным — это предложение руки и сердца, которое я сделал в формате видео. Смонтировал, отправил, подождал за дверью пять минут и потом зашел. Некоторые друзья говорили мне, что предложение по видео — это несерьезно, но Наташе понравилось. 22 октября у нас состоялась свадьба, красивая и веселая. Но самое главное в том, что ровно за день до свадьбы мы узнали хорошую и, прямо скажем, неожиданную новость — если все будет хорошо, то весной у нас родится ребенок.
